История семьи Демидовых. Гл.6. Старичковы

Настя Демидова

Анастасия (21 декабря 1917-21 мая 1995 г.)

Следующей после Веры была Ася, «девушка с характером», как из одноименного фильма советской эпохи. Причем с характером таким непростым, занозистым и угловатым, а в детстве ещё и драчливым, что ее даже из школы за рукоприкладство исключали. Так что дальше 4-го класса настино образование не пошло. Ей бы мальчишкой родиться. 

Натура прямая, бескомпромиссная и вскипающая за секунду, в то же время Настя была отходчивой, очень работящей и гиперответственной. 

В военные годы она работала в колхозе трактористкой, пахала, в прямом смысле, на износ, по 14 часов в сутки, мужиков-то в селе почти не осталось. И откуда ж было в её характере взяться обходительности, мягкости и сердечности.
В голодные времена Настя в буквальном смысле спасла семью от голода, рискуя при этом не только свободой, но и жизнью. И это не фигура речи. 7 августа 1932 года было принято печально известное постановление ВЦИК и СНК СССР от под названием «Указ семь-восемь», в народе больше известное как «Указ о колосках», по которому расхитители госимущества карались сурово, вплоть до расстрела. Невзирая на возраст. А расхитителями считались даже собравшие пучок колосков в поле. Но что было людям делать, к весне прошлогодние припасы полностью заканчивались и реально надвигался голод.

Во время весеннего сева Настя работала в поле на тракторе и, если выпадала ночная смена, иногда умудрялась привезти домой немного колхозного посевного зерна. Столько, сколько можно было сэкономить и утаить. Той же ночью зерно нужно было тайно отвезти домой, проскакав верхом на коне от поля до дома километров 10-12. Из осторожности Настя никогда не подъезжала к дому с фасада. На задах огорода с вечера готовили схрон и оставляли лопату, чтобы спрятать мешок, забросав землей. На рассвете мать бежала, откапывала и перепрятывала зерно. 

Сомневаюсь, что она вообще могла уснуть в такие ночи. Если бы на Настю донесли за эти ночные поездки, не миновать бы ей расстрела. За меньшее расстреливали, за пучок колосков. Да и семье бы не поздоровилось. Бог миловал. Выжили.

Иван Осипович Старичков (12 января 1918- 8 октября 1997 )

В 20 лет Настя вышла замуж за парня со своей улицы, красавца-сердцееда с волнистым чубом Ванюшу Старичкова. Я этого чуба уже не застала, в моем детстве вокруг дядьваниной лысины колосились лишь легкие сорнячки. 

Помню его как абсолютно неконфликтного добродушного пофигиста, но когда в крови искрился алкоголь, дядя Ваня становился душой общества. Вне работы единственным его хобби, по-моему, была бутылочка и хорошая компания. Настя, понятно, это не приветствовала и частенько горячилась. 

Вообще при рождении Ваню назвали Мишкой, но в сельсовете почему-то записали Иваном. Так бывало. А Иван’оспич добродушно откликался на оба имени. Он был в семье средним сыном, старшим был Антон, которого звали «хрипатым» (потерял голос из-за болезни), младшим был Лёнька. 

Отец их трагически погиб: однажды зимой лошадь привезла его, замёрзшего в санях. 

Меньше, чем через год после свадьбы, в 1938 году Ваню призвали служить на флот. А через 3 года, ровно к концу его службы, началась война. 

После Победы он отслужил ещё год на Дальнем Востоке. В общей сложности, Настя ждала мужа 8 лет. И ведь никто не обещал, что вернется живым.

1938 год. Военно-морской флот. Старичков И.О. крайний справа

1940, июнь. Хабаровск. Старичков Иван Осипович

 

А пока Ваня служил и воевал, к видной самостоятельной Насте, было дело, и сватов засылали, ведь столько лет соломенной вдовой жила. 

Но крутая на расправу девушка и со сватами не церемонилась, женихов со двора вилами выпроваживала. 

В 1946 году, после демобилизации, Ваня вернулся в Спиридоновку, чтобы забрать жену и отправиться навстречу мирной городской жизни.

Настя с Иваном в кругу Ваниной семьи. В центре Лёня, младший брат Ивана (рука на плече)

После войны и демобилизации Иван Осипович оказался в числе рабочих куйбышевского нефтеперерабатывающего завода (КНПЗ), которые монтировали американское оборудование. Знакомый с котлами по службе на флоте, он пошел работать в котельный цех, позже стал начальником этого цеха и проработал на КНПЗ до пенсии. Завод знал, как свои 5 пальцев, но для назначения на должности требовалось образование. 

Кисловодск, 1950-е

Поэтому, когда при заводе открыли заочные отделения политехнического техникума и института, Иван Осипович закончил их один за другим. Вначале с контрольными по математике помогала Нина, а потом сам. 

К работе он относился очень серьезно, но всю эту серьезность оставлял на заводе, а после работы любил принять на грудь, погулять, побалагурить в компании. Иногда бывал доставлен приятелями по месту жительства в состоянии «нестояния». Зная настин горячий нрав и тяжелую руку, приятели, как правило, звонили в дверь и стремительно уносили ноги. 

Но как ни ругала Настя мужа «пияницей», и тумака могла отвесить, а всё-таки любила всю жизнь только его. Иногда дядя Ваня называл ее "Налька".

Вот таким и помню его: 
распахнутое пальто, шляпа, шарф в елочку и улыбка

Настя работала продавцом в промтоварном магазине.
Почему-то у них  была униформа в виде сатиновых халатов

С тестем Ваня очень дружил, понимали друг друга с полуслова. После армии Ваня купил подержанный мотоцикл и почти каждое воскресенье, в свой единственный выходной (тогда была 6-дневная рабочая неделя) гонял за 40 км в Спиридоновку. Первым делом всегда заезжал к Егору Ильчу на пасеку, а уж потом отправлялся в село к родным. При этом тесть с зятем, конечно, усугубляли бутылочку, но это было не столько ради выпивки, сколько из взаимного душевного расположения.

К женскому полу, как и к алгоголю, Ваня питал большую слабость, что было, то было. Насколько я знаю, у него была внебрачная дочь. Но от Насти он никогда уходить не собирался. Миролюбивая бабуся, которая 35 лет прожила со Старичковыми, что бы то ни было, зятя уважала и ценила, и не раз служила и буфером, и громоотводом от настиного гнева. И Иван’оспич тоже платил теще любовью и уважением.Вобще он любил всех, широкой души был человек.  

Наша бабуся в доме была вроде бы незаметной, но все-таки главной, тем более, по кухне. Не припомню, чтобы Настя готовила. В детстве я проводила у них в доме много времени, да и не только я, все мелкие внуки (сейчас думаю, поди, как надоедало Насте постоянное присутствие мелюзги в доме, спасибо ей за терпение). Хорошо помню бабусин единственно верный женский вопрос, ежевечерне встречавший вернувшегося с работы зятя: «Ванюша, разогрёвать?». 

Ах, какие у бабуси были блины-пироги-маринады! Теперь уж таких не делают.

Одна из армии настиных статуэток, 
которая досталась Гале 
в наследство. А мне 
досталась туркменка.

Настя работала в торговле, имела доступ к дефициту, а тогда всё было дефицитом. Её квартира, как пещера Али-бабы была полна статуэток и всяких чудес, фарфоровых, стеклянных, хрустальных, трогать которые запрещалось, но в настино отсутствие мы с бабусей входили в сговор. На меня можно было положиться: я могла часами сидеть в углу, слушать музыку по радио и играть статуэткой балерины, изображая прыжки и пируэты. В моем детстве взрослые всегда были заняты, развлекать детей было принято, дети сами себя занимали. И только с бабусей у меня были общие дела и разговоры. 

Своих детей у Старичковых не было, Настя, видимо, подорвала женское здоровье в войну на полевых работах. Они удочерили лилину дочь Люду, но близки как мать и дочь Настя с Людой так никогда и не стали. 

Когда из жизни ушла бабуся, у Насти, непривычной к ведению хозяйства, обострился диабет. Она умерла в 78 лет. Дядя Ваня пережил ее всего на полтора года. Пусть в нашей семье всегда живет о них хорошая память.

 (продолжение следует)